Сахалинская миссия Русской Православной Церкви середины XIX столетия

Остров Сахалин второй половины XIX века становится не только местом постоянного проживания русского населения, но и полем деятельности православного духовенства. В тот период Дальневосточные территории, в том числе и Сахалин, постепенно становились частью Российской империи. Вслед за первооткрывателями и поселенцами на отдаленные местности приезжали священнослужители Русской Православной Церкви. Координация действий церковных причтов на обширной территории, куда входил остров, тогда осуществлялась Камчатской духовной консисторией[1]. Благодаря неустанным трудам священноначалия, а также миссионеров-священников в регионе в целом были открыты десятки православный миссий. Их работа сводилась к церковному окормлению как русского населения, так и коренных жителей Севера.

Следует отметить тот факт, что в работах современных исследователей, изучающих историю Русской Православной Церкви синодального периода, не встречается подробного описания служения островного духовенства. Более того, само понятие Сахалинская миссия вовсе отсутствует. Вместе с тем, священники острова Сахалин во второй половине XIX в. – были особыми тружениками, заслуживающими пристального внимания со стороны современных ученых. Это было обусловлено тем, что само пребывание на острове в указанный исторический период, являлось испытанием на прочность как физических, так и духовных сил человека.  

В ходе проведенной работы в государственных архивах удалось найти уникальный документ, благодаря которому в научный оборот можно ввести такое понятие как Сахалинская миссия. Речь идет о письме епископа Владивостокского и Камчатского Евсевия (Никольского) в Святейший Синод от 27 января 1900 г. В своем обращении владыка просит о выделении благочинному Сахалинских церквей священнику Александру Унинскому прогонных денег за переезд семьи указанного священнослужителя (в 1892 году) от поста Камень-Рыбалова, Южно-Уссурийского края, Приморской области до поста Александровского, на острове Сахалин. В своем письме епископ Евсевий призывает обратить особое внимание на свою просьбу. Это было связано с тем, что сахалинский благочинный чрезвычайно нуждался в выделяемой финансовой помощи «в виду его многосемейности и многолетней полезной службы на окраине в должности благочинного, приходского священника и члена Сахалинской миссии (выделено нами – иг. Ф.)»[2]. На наш взгляд, Сахалинская миссия включает в себя совокупность всей многогранной деятельности православного духовенства острова Сахалин, осуществлявшего свое служение в непростых условиях островной действительности. В целом охарактеризовать миссию служения сахалинских священников второй половины XIX в. нам помогут слова святителя Николая, архиепископа Японского: «Миссия – есть соучастие в главном деле Самого Спасителя, ради которого Он и воплотился, – деле спасения рода человеческого. Если миссионер искренне служит Богу, тогда через него Сам Христос совершает дело, ради которого осуществилось боговоплощение. Миссионер проповедует Евангелие даже под угрозой смерти, потому что возвещает людям единственный путь к спасению от вечной погибели. Это естественное проявление христианской любви к тем, кто еще не знает об этом пути»[3]. 

Ярким свидетельством миссионерского и пастырского служения на острове Сахалин в конце XIX в. можно считать следующий документ: «Сведения о состоянии прихода Дербинской Ильинской тюремной церкви за 1895 год». Он был составлен священником прихода Николаем Поповым-Кокоулиным 28 января 1896 г. Хотя документ не содержит исчерпывающих сведений о жизни Православной Церкви острова Сахалин, в нем имеется краткая характеристика всей совокупности пастырского, миссионерского и просветительского служения, которые можно соотнести любому пастырю сахалинского прихода.

В своем отчете настоятель Ильинской церкви писал о невозможности вести плодотворную работу из-за «многочисленности прихода», который включал 2 549 человек. При этом Дербинской приход составляли населенные пункты, расположенные в радиусе 100 вёрст (т.е. 107 км), причем, их народонаселение «с каждым годом естественно увеличивалось»[4]. Сравнительный анализ количества православных острова и православных верующих сопредельных территорий показал, что из-за большого количества прихожан нагрузка для духовенства острова Сахалин возрастала в несколько раз. Так, если один священник Амурского прихода мог окормлять 430 прихожан, а в одном приходе Приморской области могло числиться до 540 человек, то сахалинский приход зачастую объединял несколько населенных пунктов. Русских православного исповедания в одном приходе могло числиться от 1 тыс. 600 до 1 тыс. 900 человек[5].

Многочисленная сахалинская паства, о которой должны были заботиться священники, состояла из людей совершенно разного положения, а также различных сословных и социальных групп. Это – каторжане; ссыльнопоселенцы и их семьи; вольные поселенцы – крестьяне из центральных губерний Российской империи (Малороссии и Великороссии); сахалинская интеллигенция и военные; коренные жители островного региона – народы Севера.  

В первую очередь объектом пастырского окормления становились ссыльные каторжане, которых доставляли на остров ежегодно в большом количестве. Это была самая многочисленная и наиболее сложная часть островных прихожан. Как свидетельствуют архивные документы, ежегодно на Сахалин привозили на судах Добровольного флота свыше 1 тыс. 600 человек[6]. В процентном соотношении каторжное население составляли более 60% от общего количества проживающих на острове. Этот контингент сахалинского населения требовал пристального внимания со стороны священнослужителей Православной Церкви. Тот же священник Николай Попов-Кокоулин давал характеристику нравственного уровня ссыльных. По его словам ссыльное население было «нравственно испорчено еще на Родине, здесь же (на Сахалине – иг. Ф.) от нас (духовенства – иг. Ф.) оно требует особых трудов и забот о себе»[7]. Чтобы достучаться до сердец этих людей, отвергнутых обществом, островному духовенству приходилось через слова поучений и проповедей доносить Христовы истины до каждого заключенного. Более того, в первой половине года настоятелем Ильинского прихода предпринимались попытки проведения христианских чтений по истории Православной Церкви в казармах местной тюрьмы. Однако, как пишет священник в отчете о своей деятельности, тюремные власти безразлично отнеслись к этому полезному начинанию. Они — надсмотрщики и охрана заключенных, возможно, специально оставляли священника без сопровождения, которое обеспечивало бы должную дисциплину среди каторжан. Из-за этого ему, отцу Николаю, пришлось на продолжительное время прекратить встречи в тюремных помещениях.       

Эта часть островного населения чрезвычайно нуждалась в общении с духовенством, т.к. наличие ссыльного контингента в значительной мере определяло негативную специфику Сахалина. Печально осознавать, что предпринимаемые попытки по церковному окормлению заключенных оставались не реализованными: сахалинские церкви располагались за оградой тюрем; имеющиеся здания были не способными вместить большое количество людей; священнослужители были полностью лишены возможности свободно посещать ссыльных, а общение с каторжанами было довольно кратковременным.

Помимо тюремного служения необходимо было уделять время тем, кто добровольно приезжал на островную территорию. Речь идет о крестьянах-переселенцах. Для них островное духовенство в домах и храмах проводило различного рода духовно-просветительные беседы в доступной форме: «Отцам и матерям преподаются, между прочим, правила воспитания детей, последним (детям) сообщаются элементарные понятия о Богу, Его законе, краткие молитвы»[8]. Будучи катехизатором сахалинского благочиния, священник Николай Попов-Кокоулин не упускал возможность проповедовать Слово Божие своим прихожанам, причем использовал для этого любой удобный случай. Как отмечается в отчете, им при этом использовались сборники известных проповедников: Русанова, Макарова, Архангельского, Городцева, Некрасова, а также проповеди собственного сочинения. Предпринимаемые священниками усилия были вызваны острой необходимостью. Переселенческая часть островной паствы различалась по степени отношения к Церкви. Если выходцы из Малороссии почитали церковные праздники, участвовали в богослужения и таинствах, то выходцы из Сибири не отличались религиозной горячностью, редко посещали храмы, легко нарушали христианские заповеди. В связи с этим духовенству приходилось прилагать значительные усилия для поддержания религиозных чувств своих пасомых.

Совершенно справедливо думать, что в своем непростом служении духовенство острова Сахалин должно было получать поддержку от островной интеллигенции: служащих различных ведомств и их семей. Однако, в соответствии с общероссийскими тенденциями нейтрального отношения к религии со стороны интеллигенции наблюдалась демонстрация равнодушия к интересам Церкви, а также к духовным потребностям народа. В целом островная интеллигенция содействовала развитию общекультурного уровня населения Сахалина, но при этом она не являлась активной участницей богослужебной жизни.

Неотъемлемой частью пастырского окормления являлись коренные жители острова – народы нивхи, айны, уильта, эвенки и другие. В Дербинском приходе, о котором шла речь выше, это были некрещеные гиляки (нивхи – совр.). В целях христианского просвещения священнослужители предпринимали многодневные путешествия для ознакомления с жизнью коренных этносов, а также для проповеди Евангелия[9]. Крещенные прежде люди, во время встреч с духовенством, приступали к таинствам: исповедовались, приобщались святых Христовых Таин, венчались или совершали поминовения своих близких усопших. Более того, благодаря подобным встречам удавалось изменить негативное отношение инородцев к русскому населению Сахалина, которое не отличалось высотой нравственных устоев. Так как за все время православной миссии на острове не было открыта ни одного специального миссионерского причта для работы с коренными жителями острова, то служащее духовенство в одиночку совершало эту важную и неотъемлемую часть церковной деятельности.

Сахалинское духовенство принимало активное участие в создании и функционировании культурной и образовательной систем (школы, библиотеки). Будучи носителями православной культуры, священнослужители своим присутствием ослабляли губительное влияние островной действительности. Духовенство острова, имея соответствующее образование, вело преподавательскую деятельность в сахалинских школах, привлекало к музыкальному искусству как взрослых, так и детей (посредством участия в церковных хорах). Также священнослужители острова проявляли заботу о пополнении библиотечных фондов, доставляли на остров книги и периодические издания.

* * *

Рассмотрев основные направления деятельности православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX столетия, можно сделать следующие выводы. Во-первых, несмотря на значительные препятствия, а также на малочисленность постоянно проживающего на острове духовенства, испытывающего при этом постоянную нужду и лишения, окормление православной паствы не прекращалось. Во-вторых, безусловно, священнослужителям принадлежала значительная роль в процессе освоения Дальневосточных территорий, в том числе и острова Сахалин. Их миссия сталкивалась с различными негативными факторами: оторванность от материка, суровость климата, тяжелые условия жизни, многообразие паствы. Наличие значительного количества ссыльных и каторжан, как основной части населения, обеспечивала острову не только статус «страшного Сахалина», но и место особого служения. В-третьих, нести свой пастырский крест в таких условиях могли люди, которые обладали незаурядным мужеством, крепкой верой, терпением и состраданием к другим. Они примером своей личной жизни и проповедью Евангелия способствовали облегчению жизни островного населения, смягчали жестокость и несправедливость, пытались исправлять преступные навыки и нравы.

Важно отметить, что усиливающаяся тенденция падения религиозности, свойственная в данный период населению всех регионов Российской империи, дух расцерковления и нигилизма, имела на Сахалине гораздо более выраженный характер. Сама жизнь на острове Сахалин в изучаемый нами период требовала подвижничества и высокой степени соответствия пастырским идеалам. Окормление паствы требовало от духовенства наличия высоких христианских качеств, прежде всего любви к страдающим людям, прощения и бескорыстия, а также незаурядного мужества. Принадлежность к Сахалинской миссии не мыслилось без крепкой веры в Бога, без осознания своей немощи в решении повседневных проблем. Поэтому, на Сахалин приезжали служить священнослужители высокого призвания быть пастырями для различных сословных групп и национальностей, для тех, кто в силу различных жизненных обстоятельств оказывался на острове.

               Источники и литература

1. РГИА. Ф. 799. Оп. 17. Д. 251. По ходатайству преосвященного Владивостокского по удовлетворению прогонных денег священнику Александру Унинскому.

2. РГИА. Ф.797. Оп. 64. Отд. III. Ст. 4. Д. 22. О командировании духовных лиц для сопровождения на пароходах Добровольного флота.

3. РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1178. Об учреждении причта для удовлетворения религ. потребностей жителей Юга Сахалина.

4. РГИА ДВ. Ф. 1137. Оп. 1. Д. 1. Ведомость Казанской церкви села Дербинского, что на острове Сахалин за 1895 год.

5. РГИА ДВ. Ф. 244. Оп. 1. Д. 406. Рапорт причта Рыковской Никольской церкви на острове Сахалин священника Алексия Кукольщикова от 17 января 1917 года.

6. Архивные материалы по истории Русской Православной Церкви о. Сахалин (вторая половина XIX – начало ХХ века). Сборник архивных документов / сост. С. В. Пряшников (иг. Филарет). Казань: Бук, 2017. 166 с.

7. Филарет (Пряшников), игум. Деятельность православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX – начале ХХ века. Казань: Бук, 2019. 224 с.

---

[1] Центры Камчатской епархии: Тобольск (с 1620 г.), Иркутск (с. 1721 г.), Новоархангельск (с. 1840 г.), Якутск (с 1853 г.), Благовещенск (с 1858 г.), Владивосток (с 1899 г.).

[2] РГИА. Ф. 799. Оп. 17. Д. 251. Л. 2.

[3] РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1178. Л. 8об.

[4] РГИА ДВ. Ф. 1137. Оп. 1. Д. 1. Л. 34.

[5] Филарет (Пряшников), игум. Деятельность православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX – начале ХХ века. Казань: Бук, 2019. С. 39. 

[6] РГИА. Ф.797. Оп. 64. Отд. III. Ст. 4. Д. 22. Л. 10.

[7] Архивные материалы по истории Русской Православной Церкви о. Сахалин (вторая половина XIX – начало ХХ века). Сборник архивных документов / сост. С. В. Пряшников (иг. Филарет). Казань: Бук, 2017. С. 137.

[8] Там же.

[9] РГИА ДВ. Ф. 244. Оп. 1. Д. 406. Л. 188-190.

Автор — игумен Филарет (Пряшников Сергей Владимирович), кандидат теологии, руководитель Духовно-просветительского центра «Святодуховский» Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры.

Текст опубликован в Вестнике исторического общества Санкт-Петербургской духовной академии.